Был в некоторой стране один удивительный человек, весьма знатный и богатый. Но сколь богат он был, столь же и добр, милостив и мудр, рассудителен и справедлив. И имел он такой странный обычай: собирал к себе в дом многих детей-сирот, обучал их разным знаниям-премудростям, умению, рукоделию, делам-благодеяниям и тому подобному.
И когда уже подрастали они, крепко становились на ноги, мудрости да сил набирались, тогда добрый наставник, благословив их на жизненный путь, с миром отсылал. Но не так, чтобы уже не беспокоиться о них: имея много знакомых и будучи всюду весьма почитаем, он устраивал и дальнейшую судьбу своих пасомых, обговаривая и испрашивая им место деятельности на будущее, сообразуясь, конечно, с сердечным расположением и особенностями характера каждого из детей. Известные горожане с радостью брали на службу в свои имения и на свои предприятия этих воспитанников, заранее зная об их добросовестности и умелости в работе, верности и порядочности. Имел сей благой человек и ещё один мудрейший обычай: каждый раз перед тем, как отпустить от себя очередного воспитанника, устраивал экзамен. Давал чистую рисовальную доску, цветные мелки и просил изобразить то, что больше всего запомнилось из жизни в этом доме.
И каждый отрок рисовал именно то, к чему склонилось сердце его, что было в характере его главной чертой и чем более всего увлекался ум его. Один рисовал сад, цветы и фонтан в саду, павлинов и других чудесных птиц, населявших красивейший сад тот. Другой рисовал лошадей и игру с детьми, игру, которая была так весела и беззаботна на лужайках прекрасной усадьбы, где они так дружно жили под надёжным покровительством своего доброго попечителя. Третий изображал самого себя в изящных одеждах, в которые одевали его здесь, с какой-нибудь из любимых игрушек. Кто-то рисовал празднично убранные комнаты или щедрую трапезу приюта: красивую посуду, разные угощенья, изысканные блюда, подававшиеся в праздники на стол, и тому подобное.
И мудрый хозяин, внимательно рассматривая эти рисунки, безошибочно определял наклонности детей и выбирал для них место и род занятий в их самостоятельной жизни. Так он устраивал их судьбу. Но некоторые дети — правда, весьма немногие — рисовали не что иное, как самого своего доброго и милостивого благодетеля, рисовали с чувством глубокого умиления и старались отразить на рисунке все его самые лучшие черты.
Иной же раз они даже подписывали эти изображенные красками настроения трогательным словом, порой сочиняли стихи. В общем они чаще всего выражали следующее: «Мы, дорогой отец наш, самый близкий и родной для нас человек, тебя одного любим больше всего на свете. Всё доброе, что мы здесь видели, тем только и было хорошо, что в нем отражалась твоя доброта и благость, что оно исходило от твоего любящего и милующего сердца.
И мы всегда будем помнить и любить не вещи эти, не одежды, не яства и красоту дома твоего, а прежде всего тебя самого». Вот таких-то воспитанников мудрый домовладыка как раз и отличал особенно, таких он и искал, как самых благорассудительных и великодушных — тех, кто умел избирать главное, отодвигая второстепенное. Таких чад своих этот богатый и знатный человек оставлял при себе уже навсегда, усыновлял их и готовил к наследованию всех благ своих…
Вот так и вся наша жизнь — не та ли рисовальная доска с цветными мелками?
Видит Господь Своим премудрым, всевидящим оком каждый штрих, каждую деталь, всё помнит, всему знает истинную цену. Выраженное в этой промелькнувшей во времени картине определит всё наше будущее, наше положение в вечности — навсегда, на веки вечные!
Говоря богословским языком, «мы спасаемся тоской о Боге» вне зависимости, тонем ли мы или надёжно стоим на ногах. Тоска души жить по Евангелию, подражать в земной жизни Христу выводит душу на иной уровень, в иное состояние. Недаром апостол Павел сказал: «Вы новое творение». Когда эта изначальная связь нарушена, начинается заболевание души, мутация. Из физики мы знаем лучевую радиацию, разрушающую физическое тело, но есть и «деструктивная радиация», действующая в духовной сфере, разрушающая душу. И, как следствие, она ведёт к разрушению тела – как единой психосоматической составляющей человека. Если человек поражен страстями, то меняется его походка, целенаправленность в действиях, поступках. Становится более специфической речь. Меняется мимика лица, принимая вид, присущий демону, вселившемуся в душу и поработившему её, так как это его работа.
Приобщение к Церковной жизни, нахождение в Богочеловеческом организме ведёт к исцелению душ и сердец. Блаженны те, кто это понимает! Кто благорасположен сердцем к поиску Истины, придет именно туда, где предлагается широкий спектр терапии, целительных программ, отсекающих сферу иллюзий, выкристаллизовывающих душу к принятию для неё родного, благодатного. Православная Церковь — тот живой организм, где этот целительный процесс постоянно происходит.
Махнев Олег, протоиерей
